Он начал суровейшую аскезу — он ел только одно зернышко риса в день.
Вскоре его руки и ноги стали похожи на узловатые ветви, его позвоночник — на неровно заплетенную косу, а его грудь — на пустую раковину краба. Только глаза светились на его осунувшемся лице, подобно звезде, отражающейся в почти пересохшем колодце. Он оставался совершенно неподвижным. Он не двигался ни под палящим солнцем, ни под пронизывающим ветром и дождем. Он даже не вздрагивал, когда его кусали комары и слепни. Он все меньше и меньше напоминал человека. Мальчики и девочки, которые приходили пасти скот, косить траву и собирать хворост, принимали его за демона.
Вскоре его руки и ноги стали похожи на узловатые ветви, его позвоночник — на неровно заплетенную косу, а его грудь — на пустую раковину краба. Только глаза светились на его осунувшемся лице, подобно звезде, отражающейся в почти пересохшем колодце. Он оставался совершенно неподвижным. Он не двигался ни под палящим солнцем, ни под пронизывающим ветром и дождем. Он даже не вздрагивал, когда его кусали комары и слепни. Он все меньше и меньше напоминал человека. Мальчики и девочки, которые приходили пасти скот, косить траву и собирать хворост, принимали его за демона.